Продолжает автор чиркать о томлении, в коем пребывает уже который день. Ему бы отдохновения.. Грусть, коей обрамлён до тла и коя пожирает стремительно — то есть переживания относительно неминуемого конца.. И выдержки, дабы перевести медленно угасающий дух в сени елейного безмятежья..
«Суета сует» — так сетовал Экклезиаст, находившийся в отторжении относительно мирской составляющей. Смертный же в отягощении схожем, но несколько ином. В миру, где материя поглотила всякий пытливый ум, достаточно трудно найти выход из нелестного положения, к коему притёк с течением времени. Нелегко изменить в себе себя, покуда слабеет дух в тисках составляющих юдоли скорби, обременяющие душу, чьи слёзы громче самой душераздирающей иеремиады, в самом деле. И в болении сим находится смертный — автор строк сих. Томление не есть выгорание, однако монотонность и пустота, вкупе обременяющие душу на страдания — претяжелы для импульсивного сердца.
Бытие полно испытаний. Зазубрины сие есть рассыпанные на всей стезе трудности жития, что должны быть преодолены тяжёлою рукою и мечом правосудия. Однако когда нет стремления к совершенству, вот тогда чахнет душа, мило угасая подобно сверхновой.. В подобном изнурении составитель сей, кой провожает время, шёпотом причитая.. Дано несколько десятков лет жизни в мире тленном, возможно, кои необходимо претворить со славу в мире нетленном. Потому и тянется душа к небу, алча вечные горницы, обещанные праведникам.. Суета сует ли? — В каком-то смысле так и есть. Суета сует — суета.
Мир этот лишил меня искренности!
И я не желаю в нём больше быть!
Перепочить спешит составитель сей смертный,
В усладу. — К небесам высшим ввысь..
Хвала Аллаху Вечному!
К Нему лишь моё устремление и с Ним я алчу быть..